#НЕПОЛИТОЛОГ
Границы должны ограничивать только наш кейс
Политолог
Очень хороший политолог
Я помню, когда мы знакомились и все говорили о темах своих исследований, в ответ на то, что я занимаюсь исследованием отечественной политической науки, Вы ответили: «Как можно исследовать то, чего нет?». Так все же, по вашему мнению, существует ли отечественная политическая наука и на каком этапе своего развития она находится?
Тут можно говорить с разных точек зрения. С институциональной точки зрения она есть: есть кафедры, защиты по политологии, своя ассоциация и так далее.

С другой стороны, я думаю, почему я так мог Вам ответить тогда, кроме того, что я над вами подшучивал. В этом вопросе есть проблема, которая заключается в том, что политическая наука – это калька с political science. У термина «political science» есть содержание, которое определено той наукой, которая развивалась в США и в Великобритании с конца 19 века. И с этой точки зрения, политическая наука у нас – это нечто только зарождающееся. Когда я начинал заниматься политологией, ее фактически не было. Условно говоря, я учился не по учебникам, а по книге Владимира Гельмана «Россия регионов». Никаких толковых учебников не было, и эта книга стала для меня неким откровением, невольно задался вопросом: «чему же меня на факультете политических наук учат?». Сейчас у людей, которые нам привезли политическую науку, появляются только первые ученики. С этой точки зрения мы только начинаем политическую науку в России.
Для меня политическая наука – эта та область знания, которая занимается эмпирическим исследованием политических процессов
Но, конечно, нельзя сказать, что то, что делалось до нас, не является политической наукой. Например, то, чем занимаются современные классики отечественной политологии – политическая наука, хотя они стал ей заниматься до меня.

Для меня политическая наука – эта та область знания, которая занимается эмпирическим исследованием политических процессов. Под политическим процессом можно понимать как policy, так и politics, однако главное – это позитивистский подход. И с этой точки зрения у нас не так много политической науки, так как у нас довольно сильная традиция политической теории, связанной с политической философией. И для меня это не ненаучно, я к политической теории отношусь с уважением, но мне кажется, что это параллельная по отношению к политической науке область знания. И у нас еще довольно сильно развита прикладная область, которая с наукой практически никак не связана.
Есть мнение, что у нас достаточно хорошо освоены методы и инструментарий, а политической философии как таковой не стало. «Нет, например, мыслителей уровня Ильина».


Когда Вы говорите, что у нас Ильина нет, я бы сказал, что у нас Лейпхарта нет. Вопрос в том, насколько в России хорошо проводятся эмпирические исследования. Если вы посмотрите основные политологический журналы, то обнаружите, что исследований на институциональном уровне у нас очень мало. Люди, которые делают хорошие эмпирические исследования публикуются за рубежом и это говорит о многом. Люди, которые сегодня публикуются в российских журналах – это те, кто плохо пишет по-английски. Не в том смысле, что они его не знают, а в том, что как я плохо пишут на нем. Я могу это делать, но мне значительно проще опубликоваться в России, чем за рубежом. У политической теории в России есть значительный базис, как бы мы не относились к марксизму-ленинизму, все же это значительный теоретический базис. Все же философия была всегда частью образовательной системы.
А в чем причины того, что у нас плохо развиты эмпирические исследования?

Рано еще.
То есть, это вопрос времени?

Нет, это разные вопросы. Связано это с тем, что политическая наука в России появилась поздно, но это не значит, что с течением времени мы добьемся значительных результатов.

Во-первых, в России очень сильная реакционность, по поводу эмпирических исследований. Есть очень большая дискуссия, связанная с тем, что они зародились как своеобразная калька с американской политической науки, а значит применение их теорий невозможно у нас.

Но ведь эмпирические исследования всегда сравнительные, у них нет границ. Есть отличная фраза: «Если вы знаете одно государство – вы не знаете ни одного государства». Нам всегда нужно много случаев. Так как лидером в политической науке являются США, мы очень много берем у них, и в России это вызывает отторжение как на уровне методологии, и на уровне эмпирическом.

Вот вы говорите о том, что у нас хорошо освоены эмпирические методы, но я бы так не сказал.

Что такое политическая наука сегодня? Это количественные методы и теория игр.
Что такое политическая наука сегодня? Это количественные методы и теория игр. С этой точки зрения даже я плохо знаю методы: количественные методы я знаю, теорию игр – нет, а политическая наука там.

Мы хорошо освоили качественные методы, мы на ходу осваиваем количественные методы (это мы быстро сделаем). В следующем году мы будем читать курс «Теория игр».

С этой точки зрения, людей, которым не нравится «современная политическая наука» американоцентричная, эмпирическая, их так много в России, что я не думаю, что у нас отличные перспективы для развития методов. Но здесь нельзя отметать развитие политического режима, потому что эмпирическая политическая наука требует свободомыслия. Современная политическая наука очень оппозиционна, не в том смысле, что она «Против Путина», а в том, что она позитивистская и изучает то, как есть. А «то, как есть» очень часто сталкивается с политическим режимом. Поэтому я думаю, что у политологии в современной России очень много проблем.

То есть, если выбирать между «национальной политологией» и ориентацией на западные наработки, то вы выбираете второе?

Ведь я не по доброй воли перестал ездить на российские конференции, я периодически их посещаю и каждый раз убеждаюсь, что делать этого не нужно, потому что наука не может быть национальной, она должна быть международной, границы должны ограничивать только наш кейс. Попытка создать науку, которая бы работала в рамках одного государства, в краткосрочной перспективе может дать свои плоды, но в долгосрочной перспективы непонятны мотивы этого действия, непонятен исход.

Но, у меня есть некий субъективный посыл в этом вопросе. Мне хочется, чтобы мои статьи читали не только в России, чтобы результаты моих исследований были интересны не только в России. Понятно, что людям, которым это не интересно, они хотят писать про Россию и для России, им идея «национальной науки» очень симпатична.

Я просто боюсь, что это изобретение некоего велосипеда, хотя философы в наших дискуссиях говорят, что изобретение велосипеда – это то, чем занимаемся мы: берем теории, которые работают за рубежом, применяем их, понимаем, что у нас это тоже работает. Здорово!
Вопрос по поводу сообщества. Есть ли, по вашему мнению, оно как таковое? И целостно ли оно или же это отдельные регионы, кланы и так далее?

Я думаю, что российское политологическое сообщество есть, к которому я не принадлежу, не принадлежит практически никто, с кем я работаю, например, не принадлежит Европейский Университет СПб.

Политологическое сообщество состоит из центральных и одних и самых влиятельных российских университетов плюс все региональные политологии, которые существуют, это политологи, которые ориентированы на Москву. Они ориентированы на РАПН, сейчас, наверное, они одновременно ориентированы на РОП.

Сообщество для меня – это люди, которые сами себя признают в качестве российских политологов (групповая идентичность), а с другой стороны это сообщество должно быть признано зарубежным сообществом.

Приезжаешь на конференцию РАПН и видишь, что эти люди есть: они друг друга знают, они друг друга любят, они общаются друг с другом, они разговаривают на одном языке, у них есть общие дискуссии.
Проблема заключается в том, что в России увеличивается число людей, которые не чувствуют себя частью этого сообщества.
У меня с этим сообществом не очень хорошие отношения, мне всегда тяжело находиться в этом кругу. Речь идет не об отдельных людях, все они прекрасные, но вот когда они собираются в одном месте становится неуютно.

Признают ли их сообществом за рубежом? – Да. Я в Финляндии обнаружил, что все сообщество Финляндии следит за публикациями, работает с сообществом политологов России.

Проблема заключается в том, что в России увеличивается число людей, которые не чувствуют себя частью этого сообщества.
Made on
Tilda